В 15 лет я прочитала книгу профессора гидродинамики, которая изменила мою жизнь. Профессора звали Герман Бранновер, а книга называлась «Возвращение». В ней он рассказывал о своем пути от светского ученого к еврейскому мировоззрению. Контраст между холодным российским климатом и теплыми хасидскими собраниями, которые он иногда тайно посещал тронули мое сердце. Это книга подтолкнула меня к моим первым исследованиям, к которым я вскоре приступила.

В 18 лет я поехала в Израиль на летние каникулы. Я остановилась у своей двоюродной сестры Леи. Однажды вечером после ужина ее муж Арье спросил меня, что я думаю насчет шидуха. Мой иврит был не очень хорош, и я думала, что не поняла, о чем он говорит.

«Шидух! » - повторил он.

«Нет, нет Арье. Это не для меня, не сейчас».

«Не беспокойся он не вижницкий!»

Я засмеялась. Арье происходил из семьи вижницких хасидов.

«Не беспокойся!» - сказал он снова: «Человек, о котором я думаю – любавический хасид».

«Любавический?! » - Я рассмеялась еще громче. Я даже не рассматривала хасидов, как людей. Как я могла иметь какие- либо отношения с ними! И, несмотря на настойчивость Арье, я осталась тверда в своем решении.

В этот год я встретила своего наставника и учителя раввина Y.Y. Kesselman. Он постепенно открыл мне мир хасидизма. После 5 лет учебы я захотела поехать в Crown Heights, Brooklyn, штаб-квартиру Хабад Любавич. Впервые я почувствовала, что мир наполнен смыслом, что я живу. Там были уроки, собрания и, конечно, Ребе и его учение. А еще там были шадханы и шадханит. Очень много.

С самого моего приезда мне стали предлагать шидухи, но я на все отвечала отказом. Но одно имя постоянно преследовало меня – это был Иешуа, астрофизик из Бельгии. Но все 10 месяцев моего пребывания там, я отвечала отказом.

В воскресенье мне позвонила подруга. Она была замужем уже много лет, но у нее до сих пор не было детей. Она попросила, чтобы я пошла к любавическому Ребе за долларом и попросила его о благословении. Мне совсем не хотелось стоять в очереди и мерзнуть, но я не могла отказать.

Когда до меня дошла очередь, Ребе дал мне доллар и благословил. Я рассказала ему, что моя подруга просила благословить ее на рождение детей. Он дал мне тоже доллар и благословил на успех.

«Это для ее мужа» - сказал он, давая мне еще один доллар.

Это звучало, как «для твоего мужа». Я замерла на мгновение, а потом двинулась вперед. Ребе указал на доллар и добавил: «C'est pour son mari.» Он повторил свои слова на французском. Я была ошеломлена. Я никогда не упоминала, что говорю на этом языке. Но мне пришлось пройти дальше, потому что сзади была огромная очередь.

Иешуа, кого мне неустанно предлагали, был из Бельгии и прекрасно говорил на французском. Тем вечером я позвонила Эли Зильберштейну, который предлагал мне шидух. Его сестра жила в Антверпене и хорошо знала Иешуа. Эли настаивал, чтобы я встретилась с ним.

«Хорошо, Эли», - сказала я.

«Но знай, что мне нужно будет время для принятия решения».

«Только встреться с ним» - ответил он.

Иешуа приехал забрать меня. Он был в черном пальто, и у него была рыжая борода. Две недели спустя, мы решили пожениться. В воскресенье мы пошли к Ребе попросить благословение на нашу помолвку. Ребе посмотрел на меня и сказал: « Пусть Вс-вышний благословит тебя хорошими новостями во все дни твоей жизни!»

Я удивилась, почему Ребе не дал мне обычного благословения, которое он давал всем невестам и женихам.

Это был Холь а-Моэд Песах. Мы оба готовились к свадьбе, я в Нью-Йорке, а он – в Бельгии.

За два дня до моего запланированного отлета в Южную Африку, я пошла в банк, снять немного наличных. По пути я встретила друга Иешуа, он спросил меня, как я себя чувствую.

«Хорошо», - ответила я, а потом спросила: « Что-то не так?»

В его голосе было что-то странное.

«Пойдем со мной», ответил он.

Я поняла, что с Иешуа что-то случилось. Но он не захотел ничего рассказывать. Никто не хотел мне ничего говорить, хотя я чувствовала, что случилось что-то ужасное. Тогда я позвонила Эли Зильберштейну.

« Эли, как он?»

Тишина.

« Эли, свадьба состоится? »

«Нет», - прошептал он. В те дни я выплакала, казалось, все слезы, что были во мне.

В воскресенье я вновь стояла в очереди к Ребе. Передо мной была женщина из России. Когда она прошла, я встала перед Ребе и рассказала ему все, что со мной случилось.

Ребе сказал что-то, я не поняла его. Это не был ни английский, ни идиш, ни иврит, ни французский. Я подумала, что это адресовалась той пожилой женщине, что стояла передо мной. Секретарь Ребе раввин Кляйн стоял позади него. «Это невеста, чей жених недавно умер», - сказал он на идиш.

Ребе повернулся к нему медленно. Он медлил и ничего не отвечал. Раввин Кляйн вновь повторил свои слова.

Ребе вновь ничего не ответил, но медленно повернулся ко мне. И вновь сказал что-то, что не понял никто вокруг. Я была опустошена. И это было то наставление, которое я получу после такого события в моей жизни?

«Хорошие известия. Бсурос Товос», - закончил Ребе. Это было мое благословение. И он сказал его на русском и на иврите.

Я купила видео с нашим разговором. Там я услышала, как он сказал по-русски «Хорошие известия», но больше никто не смог ничего разобрать. Закончилось лето. Эли и Хана всячески помогали мне вновь обрести себя.

И вновь вокруг меня было множество шадханов. Интуитивно я чувствовала, что мой шидух должен прийти от Хана с Эли. И однажды они предложили мне русскоговорящего молодого человека по имени Авремел из Риги. Он был заместителем директора школы, в которой я работала.

Когда мы впервые встретились, его серо-зеленые такие добрые глаза поразили меня. Первая мысль, которая пришла мне на ум была: « господи, спасибо тебе за то, что ты послал мне вторую половинку моей души!» Это было чувство, которое я не могу объяснить.

Некоторое время спустя, мы объявили о помолвке. Ребе благословил нас на создание крепкого еврейского дома. В тот день мой жених рассказал мне, что видел меня до того как мы встретились на шидухе. Это было на углу улице, я тогда шла с Иешуа после встречи с Ребе. Мы остановились, чтобы я представила своего жениха моим друзьям.

«Я помолвлена», - сказала я, улыбаясь.

«Ты подумал, что я была прекрасна?» - спросила я Авреме.

«Нет», честно ответил он.

«Я подумал, Б-же, она так счастлива!»

Конечно, я позвонила всем родственникам, чтобы сообщить новость. Когда я говорила с Леей, она дала трубку Арье, и он спросил: «Как его зовут?»

«Авремель Цукерник», - ответила я.

На том конце была тишина.

«Шимона», - сказал он медленно, « Если бы ты послушалась меня тогда, то у тебя сейчас было бы уже много детей».

Я была ошарашена. Это и был тот «любавический парень», от встречи с которым я отказалась 7 лет назад.